Пенелопа

Ослепла даль. И горизонт линялый
не радует разнообразьем цвета.
Бунтует море: катит вал за валом.
Ни знака Одиссея, ни привета,

ни поступи, ни голоса, ни взгляда…
Как будто я ослепла и оглохла.
Как будто не живу, а где-то рядом.
Собака, что ждала, и та издохла.

Сидеть и ткать — и день-деньской за тканьем,
а ночью распускать ту паутину.
Изысканней найдёшь ли наказанье,
бесцветней и безрадостней картину?

Цвета печали — серый, серый, серый —
с оттенками — от светлого до тёмных…
Полжизни ожидания — для верных,
особенно для тех, кого не помнят.

Едва ли дарит ласки только море
упругому, отзывчивому телу…
А у меня — троянский пепел в порах,
всё высохло внутри, окаменело.

И странный старец, жалкий и облезлый,
на коего я глаз поднять не смею:
его глаза — тоскующие бездны, —
не может быть, о боги! Одиссеем…