О себе:
Родился в Юрге, вырос в Новочебоксарске, живу в Казани.
В конце 80-х, начале 90-х был участником различных литобъединений, публиковался в периодике, коллективных сборниках.
В сети с начала 00-х. |
* * *
вот чайник маленький лопочет о любви
сковорода ему, уверенная, вторит
на этой кухоньке кого ни назови
все о любви теперь, наивные, гуторят
и кран ворчащий, и картина над столом,
и полка старая, и самый гнутый вертел —
на этой кухоньке, напоенной теплом
все — о любви теперь
и только я — о смерти
* * *
…но ангел, который тебя хранит
и тешит, и тёплым крылом ласкает,
навряд ли придёт тебя хоронить,
когда истощится тоска мирская.
Представь — ты уже в черноте, в земле,
а он над тобою, весь белый, кружит…
Уж очень будет он там нелеп —
хранитель, уже никому не нужный…
* * *
…весь день нелепой суетою занят
и долог, как гомеровский гекзаметр
а в голове горячей — всякий бред
о том, что где-то грека через реку
всё едет… вот неймется человеку
туда-сюда по эдакой жаре
плывёт скороговорочка чудная
нет, с греком нам не по пути — я знаю
и сам себе твердить не устаю
что вдоволь за окном тепла и света
что впереди ещё не Лета — лето
и медленный господствует июнь
Январь
…и холодно и хочется халвы
и девушку в малиновом берете
и в темноте бредут к тебе волхвы —
Ремантадин, Феназепам и третий
и в городе гуляют братья Грипп
и прочее подобное иродство
творится и зелёная горит
во лбу звезда вьетнамская
и жжётся…
* * *
вот у меня сегодня — конфеты
пряники да чаёк
а небо — ложится на минареты
словно на гвозди — йог
это кто уж к чему привык — к дороге
к сумеркам, к леденцу за щекой…
а у неба по пузу — ходят боги
типа — массаж такой
* * *
Там, за окном — Борис и Глеб
и улица дождём умыта.
А здесь, на кухне — рис и хлеб
и прочие приметы быта.
И, если форточку открыть,
ворвется в комнаты цветущий
прохладный май. И, может быть,
проветрит этот дом, где — тучи,
где чёрен чай и чёрен хлеб,
а белый рис и белый сахар
ещё теряются во мгле,
наполненной полночным страхом…
* * *
«Да брось ты! Мне давно всё нипочём!»
Вся похвальба куда-то испарится,
как только ночь тяжёлым кирзачом
наступит на татарскую столицу.
И кремль, и Зилантова гора
беззвучно под подошвою сомнутся.
И, снова умирая до утра,
я не надеюсь, в общем-то, проснуться.
|