Расскажи мне, как Скрябин выдавливал прыщ
перед зеркалом в личной уборной,
на виду у никем не записанных тыщ
певчих знаков на линии чёрной.

Расскажи мне, как радужное колесо
цветомузыки в полном составе
опускалось за нотный чернотный лесок,
отвечающий в малой октаве.

По вечерней заре золоты пузыри
и презрительна доблесть гвардейца:
коли чист и прозрачен — беги и твори,
коли мутен — молись и надейся.

Погружайся в паденье за кромку земли,
все стремительней, все постепенней,
чтоб пузатые мелочи тенью взошли,
и беда проступила из тени.

А потом расскажи мне в последний присест
всё, что страшно, всё, что интересно,
потому что мне надо провраться сквозь текст
как продраться сквозь липкое тесто,

потому что моя заводная печаль,
в чьей механике ум запечатан,
начинается с мелочи, точки, прыща,
и заканчивается закатом.