«Шут!» — вердикт пропели боги.
И нашёлся не в капусте
я на грядке, а в горохе.
Стать могло причиной грусти
это, но сбежала первой
от моей потешной рожи
грусть: не выдержали нервы,
ведь смеяться ей — негоже…

Шапито под звёздной крышей.
Я пока храню в секрете:
каждый хоть немного рыжий
на горошине-планете.

Мышиной масти моя судьба,
возможно, даже мышиной стати.
Служить пришлось бы идти в стройбат,
хотя мечталось лишь о десанте
в уютной норке. Любила сыр,
на чёрный день оставляя сало.
И утром, слушая «Верасы»,
себя малиновкой представляла.

Упрямо верила: поворот
за той горой или этим лесом…
Но снова сватать припёрся крот.
Мышиной масти судьба, хоть тресни!

Зачем ты спёр с водою мыльной тазик?
Клиенту не успел побрить подмышки!
Проснулся. И с проклятий начал сразу:
ни дна тебе, Кихот, и ни покрышки!

Вандал ты, Дон Кихот, и даже варвар,
разрушил мельницу мою ты по́што?
Тебя я проклинать имею право:
ни булочки тебе, и ни лепёшки!

Преследуешь, и кличешь Дульсинеей,
и к каждому столбу меня ревнуешь!
А я желаю — замуж поскорее:
ни секса ввек тебе, ни поцелуя!

Председатель профсоюза
с кислой миной на лице
говорил: «Послушай, Муза,
не грусти о подлеце!
Он был парень ненадёжный,
рифмы — с полу подбирал.
Амфибрахий — это сложно,
рэп с хип-хопом — не хорал.
Аварийнее, чем в Пизе
башня, где творил, прости.
Нравом — склочен и капризен,
с ним жила ты взаперти».

Муза: «Но при всём при этом,
он отличным был поэтом!»

Не ожидали, осень,
вы же… пришли с приветом.
Не трын-траву здесь косим,
а провожаем лето.

Проводы затянули.
Осень, простите, право.
Сладкий кусочек дули
скушайте: не отрава.

Мы просвистим вам фугу
вместе с токкатой Баха.
И все долги друг другу
вмиг обернутся прахом.

Я пешка не в своей игре. Печально.
И даже без штиблет и без шинели.
Все обо мне газеты промолчали,
и голоса меня в виду имели.

А ты твердишь упрямо: «Королева!»
Но я, назло себе, тебе не верю.
Плыву ладьёй раскрашенной налево.
Мне утром даже трудно вспомнить двери,
в которые входила дерзко в спешке.
Ветрила — крылья стрекозы осенней.
Зато себе я доказала: пешка.
Не надо этих шахматных везений!

Встала сказка не с той ноги,
непричёсанная, босая.
Смысл явился опять нагим,
неприкрытым. Ошибся раем.

Повстречались. Ушли вдвоём.
почему-то им — не до твикса.
Не вписались в дверной проём.
Разворочен весь мир. Проникся.

Неуклюжая строка
прикрывает рифмой ляпы.
А в руке её стакан
итальянской крепкой граппы.
Говорит: «Известный бренд!
Жду мелодию для песни!»

Забредёт усталый френд
и дежурный комплимент
в комментариях повесит.

Скрипки плач, валторны всхлипы.

«Будешь Золотою Рыбкой!» —
объявил мне утром рано,
одарив такой улыбкой:
сливки превратит в сметану.

Кавалеры, камергеры.
Я застыла в реверансе.
Ты со мной суров без меры.
Мой король, не заиграйся!

Близоруко щуришь очи,
но в упор не видишь бури.
Надо мною власти хочешь
и терпенью — не обучен.

Впопыхах закинув невод
на глазах у верной свиты,
откуп ожидаешь нервно.
Получай… своё корыто.

День сегодня был не рыбный.

Я сама себя отправила в кап-
канкан лихо выдал кордебалет.
Хоть была победа скользкой, как карп
в речке, камеры отсняли сюжет.
Мой день. Триумф. Меня не тронет
судьба, пока сижу на троне.

Оборки, рюши, кружева, про-
шва изящество не портит атлас,
и, к тому же, самый модный покрой.
Я довольна и назначила вас-
салом только не надо трясти —
толстяки у королев не в чести.

Улыбаюсь так — губам даже боль-
но приказ был получен: «Не ныть!»
Бал окончен и доиграна роль.
Запятая после слова «казнить».

Комментарии