потеряться
о счастьи
плясать
неустойчивое
крылья бабочек
«Среди прочих смешных затей...»
«Фестиваль в Минске».
«Время кукол».
Как было удобно в детстве:
Закроешь руками глаза,
И мир исчезает, и ты никому не видим.
Гроза ли ругается,
Воют ли тормоза,
За ставнями пальцев никто тебя не обидит.
А если ещё зажмуриться,
То тогда
И звуки теряются где-то за горизонтом...
Разводят мосты —
Теряются берега,
Тяжёлый замо́к Невы до утра разомкнут.
Огни фонарей привычно
Гоняют мглу,
В сетях проводов похожие на
ноты.
Сбежав в темноту ладоней
От темноты,
В укромном углу,
Мне не разобрать, кто ты.
Петь и смеяться,
щедро посуду бить,
пить золотистый,
жаркий, как ты, коньяк...
Это не счастье
(птица звенит «фью-ить»
не потому что счастлива —
просто так).
В лужах январских
бездну небес кормить
вглядом открытым,
дерзким от чувств слегка.
(Птицы не могут без неба —
порвётся нить,
что их пришила накрепко
к облакам).
Тонкой рукою
плечи твои обвить,
мягко губами
ткнуться в упругость лба...
Счастье?
Наверно.
(Птица — раба любви,
синего неба
и виражей —
раба.)
Плясать босиком
до изнеможения, до
презрительных криков «безумная»,
до капели,
рассыпав по снегу
кровавую
нитку бус
(склевать снегири хотели, да не посмели).
Упасть на холодную землю,
исчезнуть на
столетье,
на бесконечность паденья снега.
Хрустальной сосулькой начертаны имена —
Одно проклинаю,
другое сказать не смею.
Глаза завязать и
скотчем заклеить рот,
Чтоб думать свободно,
не обременив словами
То время, в котором
неспешно шагает тот,
Кто знает,
зачем я танцую
под облаками.
Ступени, опавшие листья, снег, тонкая плёнка льда,
А дальше небо — смотри хоть под ноги, хоть удивленно вверх.
Хотя, подожди, и вверху, и внизу — вода,
А небо где-то со дна начало́ разбег.
Круги на воде, по небу слепая рябь,
И страшно мять облака неверной своей ногой.
А осень толкает в спину — вершить обряд —
Кружиться, и падать, и по небу плыть легко.
растворяясь в потоке осенних листьев
потерявшиеся (потерянные?) до весны
крылья бабочек хрупкие крылья жизни
будут стыть
в жарком пламени жёлтых багряных всплесков
к сердцу липовому прирастать устав
будут рваться пыльцой орошая место
для креста
обесцвеченной паутинкой с земли взлетая
не берёт землица так в небеса
лягут вестью далёкой легко истаяв
на устах
Среди прочих смешных затей
Замахнись на меня, Создатель.
Метр проволоки, горсть гвоздей —
Вот, что ты на меня потратил.
Отупело уже давно
Всё, что острый имело выступ.
Заросло недвойное дно,
Что ты крестообразно выстриг.
Не течёт из глазниц вода,
И от гибкости — только память.
Ты же видишь, со мной беда.
Значит, самое время править.
Я хочу измениться. Я
Неуклюже прошу об этом
На проталине бытия,
Под твоим неусыпным светом.
