 |
|
Кокон
Хранитель
Лучник (1999)
Борец
Богатая невеста
Вечер
Царица
|
|
|
Более чем пятнадцатилетний творческий путь художника позволяет нам сегодня сделать основные выводы, касающиеся феномена современной бурятской пластики, которая в творчестве Даши́ Намдакова нашла яркий пример и концепт уровня наследования многовековых традиций образного языка культур Центральной Азии.
Последние выставки Даши в музеях и галереях мира, многочисленные восторженные публикации о нём и его искусстве говорят не столько о всё более удачных работах, сколько опосредованно демонстрируют уверенность и законченность оригинальной авторской позиции, понимание особого пластического начала в азиатской изобразительной культуре.
Происхождение такого своеобразия нужно искать в символической природе традиционной культуры азиатских народов, основном ее свойстве — синкретизме, сохраняющемся и на современном уровне в разных видах искусств.
Символизм является гарантом и глубокого философского качества изобразительных произведений, который может выражаться в отборе образов, а также их пластическом решении, композиционном построении работы, приемах декоративного оформления как неотъемлемого качества предмета, выборе материала — бронзе с её сакральными функциями в истории культуры Китая и Центральной Азии.
Отсюда подчас ощущение его работ как тонкого балансирования на грани классической станковой скульптуры и произведения декоративно-прикладного характера. Для непосвященного в историю восточного символизма работы Даши кажутся мифологическими картинами, насыщенными этническими деталями, где характеры персонажей конкретны: сильные воины, нежные грациозные женщины, мудрые старики, типичные для Азии животные. Зритель готов размышлять о философском видении автора, так как Восток ассоциируется с мистикой, тайными ритуалами, вечными размышлениями о природе, в которой человек лишь «микрокосм».
Предполагаемое содержание скульптур настолько ёмко, что подчас заставляет забыть о главном — пластике образа, найденной форме. Коллекция 2005 года, условно названная «палеоантропологической», посвящена автором «чистой» форме. В ней он как бы уходит от этнических подробностей, так радовавших зрителя, и обнаруживает содержание-смысл в пластике фантазийных скульптурных решений («Апис», «Он и Она», «Ясновидение», «Шаманка», «Перерождение»). Символизм принимает скрытую форму, отражаясь в ней на уровне мировоззрения автора, обратившегося к теме красоты сущностной, «скелетной» основы некогда живых организмов, или высшей гармонии созданий будущих цивилизаций. Они одинаково далеки от нас по хронологии и одновременно тесно связаны с бытующей формой Природы.
Даже без внешних признаков декоративности работы данной коллекции кажутся красивыми, «функциональными'. Их непременно хочется погладить, осязая пластику, поставить скульптуры в некой среде паркового или архитектурного ландшафта, используя как «живые» предметы, как участников жанровой картины бытия. Стиль мастера и в этом примере сохраняет свою самобытность, эмоционально окрашен в пластику азиатской сдержанности, монументален, несмотря на невеликие размеры. Синкретизм по-прежнему присущ скульптору, оставаясь главным свойством его работ.
Законы гармонии в творчестве Даши преломляются через ощущения кочевника-степняка. Жизнь номада настолько целесообразна по отношению к природе, что кажется её частью, пока человек живет между небом и землёй в поясе степей Евразии. Его крыша — купол неба, его ложе — душистая степь. Жизнь кочевника протекает вне видимых границ и по буддийской традиции — из перерождения в перерождение. Виды жизни также перетекают один в другой, поэтому все животные наделяются качеством человека и наоборот.
В мировоззрении художника единение со всем миром выражается в приёме «переливания» форм (полиморфизм), что придаёт символизму более сложный концептуальный характер. Совмещение форм обогащает художественный образ и заставляет его жить в окружающем пространстве, закручивая по спирали, вынося действие в стремительную горизонталь или сразу синтезируя движения очень сложным рисунком совмещения нескольких воображаемых плоскостей и объёмов («Кокон», «Хранитель», «Лучник», «Борец» и т.п.).
Авторская концепция пространства включает в себя и почти «хореографическое» прочтение этнической пластики, что хорошо видно в позах стреляющих из лука и бегущих с мечами воинов, разворотов всадников и наездниц. Даже статика фигур-символов наделена красотой застывших музыкальных движений, что выражено контурами рта, линиями прикрытых век, изгибами кистей рук. Кажется, что весь этот театр Даши Намдакова сейчас встанет, затрепещет от эмоций и совершит свой ритуальный танец, которым расскажет всю правду о мироздании, как это делали когда-то монахи в мистерии Цам в буддийских храмах.
Между первым (стартовым) и вторым этапами в творчестве Даши прошло лишь пять лет, но это огромный отрезок времени, вобравший в себя четырнадцать персональных и групповых выставок в музеях и галереях России, Америки, Европы, Азии. Художника приглашают в Японию и Австралию и уже из любопытства хочется все объездить и понять: почему бурятского скульптора считают одним из интереснейших авторов нашего времени? Мастерство, искренность, своеобразная синтетическая стилистика отличают многих художников конца XX — начала XXI веков. Архаика и этничность, присутствующие в творчестве Даши, не всегда являются источником высокой художественности у других художников.
«Харизматическая личность», — говорят ценители его таланта. Зрители на выставках делятся на тех, кто восхищается произведениями, становятся почитателями творчества и воспринимают художника на уровне интуитивного духовного родства. И тех, кто не чувствует «энергетическое поле» автора, но потребляют эстетическую информацию высокого профессионального уровня, отдавая ей должное.
Автор же, отличающийся огромной трудоспособностью и самодисциплиной, руководя литейным цехом и ювелирной мастерской, постоянно работает над собой, достигая результатов, «думая руками», как говорят многие искусствоведы.
За пять последних лет его творчества мы наблюдаем некоторую эволюцию авторского стиля, выражающуюся прежде всего во всё большем преодолении статичности. Примером тому могут быть ещё «жёсткие» работы «Воин» (1996), «Он и Она» (1997, дерево), «Шаман» (1998); поиск более динамичных композиций уже виден в работах «Борец» (1998), «Видение» (1999), «Звездочёт» (1997), «Богатая невеста» (1998).
Со скульптуры «Стихия» (1999) в творчестве Даши появляется стремление развить действие в горизонтальной плоскости, что привносит в авторский стиль возможность строить композицию в большем, развернутом пространстве. Следуя этому приёму, он создаёт скульптуры «Лучник» (1999), «Лучник» (2000), «Вечер» (2000), «Царица» (2001), «Бегущий» (2004).
Статика как художественный приём вновь используется мастером в ярких анималистических работах «Сэтэр» (2003) и «Конь Модэ» (2004). В них подчеркнутая основательность форм обусловлена глобальным содержанием произведений: в основу прочтения образов легли легенды об исторических персонажах — Чингис-хане и его ритуальном коне, а также знаменитом коне царя центрально-азиатских гуннов Модэ.
Всё творческое наследие скульптора подразделяется на несколько тем: восточной женщины, тему воина-кочевника, мифологического зверя... Один из самых любимых жанров — анимализм — представлен работами «Буха-нойон» (бык-князь), «Стихия» («летящая» лошадь), «Царица» (львица, охраняющая потомство), «Ворон», «Степной ветер» (комолый могучий баран), «Мамонтёнок».
|
|
|
|
|
Принцесса
Маленький Будда
|
|
|
Женские образы, решённые Даши в лирико-романтическом настроении, раскрыты в скульптурах «Жемчужина», «Степная Нефертити», «Обнажённая с ягодкой», «Юность», «Принцесса».
Коллекция малой пластики, для изготовления которой часто используется серебро, обобщает своих героев единым композиционным подходом — идеей персонификации, созданием галереи характеров кочевого мира степей Центральной Азии. Выстраиваясь в типологические ряды обобщенных и точных характеристик, они также становятся символами кочевой цивилизации древности. Фактура серебряных изделий придает им «стальное» — нереальное — очарование. Кажется, что эти образы сошли с Млечного Пути и окутаны пылью вечности. Задрапированные в стилизованные национальные костюмы, с различными предметами и незнакомыми атрибутами культа в руках, они живут в нашем мире как пришельцы из прошлого. Приземистые фигуры, аскетические лики, жёсткие черты лиц и складок тканей отличают маленьких шаманов, звездочётов, ханов (князей) и лам (буддийских священнослужителей) от остальных многочисленных образов Даши.
Авторским экспериментом можно считать использование золота как средства особого художественного выражения идеи «драгоценности»: оно применяется при создании миниатюрных работ «Маленький Будда» (92х22х19), «Хатун» (106х25х17), «Шаман» (83х53х21). Поверхность таких изделий не полируется, а «старится», рождая ассоциации с древним предметом, при этом матовое свечение металла дополняет романтику образов.
«Игра» с миниатюрной пластикой перешла в стремление работать с ювелирными техниками и формами. В 2004 году Даши представил новую коллекцию анималистики в качестве украшений (золото, драгоценные камни, кость мамонта). Кроме хищников, птиц, насекомых художник использовал мотивы археологических артефактов — наконечников копий и стрел, масок-личин, ременных пряжек. В соответствии с замыслом эти ювелирные изделия фактурой и яркой азиатской декоративностью «под патиной древности» кажутся только что извлеченными из старых сундуков или кладов.
Отдельные элементы ювелирной пластики выполнены в традициях «скифо-сибирского звериного стиля» эпохи поздней бронзы — раннего железа. Времени, когда в степях Евразии кочевали племена скифов, сарматов, саков и центрально-азиатских гуннов (хунну).
Будучи родом из бурятских земель, Даши тонко и точно ощутил в художественном творчестве грань искусства и функции, заслоняя прикладную сторону высокой духовностью архетипического образа полёта, прыжка, схватки: Нам, зрителям, передаётся накал эмоций, скрытый драматизм номадической культуры — либо динамикой, либо внешней статикой композиции и пластики, готовых в любой момент к яростной обратной трансформации.
Опасное использование архаических стилей в творческой судьбе Даши Намдакова, напротив, оформилось как звено культурного наследия. Молодой мастер перекинул прочный мост между эпохами.
Объективными предпосылками необычного художественного акта, на наш взгляд, являются несколько составляющих. Это, прежде всего, сам художник, выросший в традиционной многодетной бурятской семье в отдалённой деревушке Забайкалья. До 9 лет не знавший другого языка, кроме родного бурятского, он успел составить свое представление о мире, находясь в естественном природном и культурном ландшафте. Родовые мифы, шаманизм и буддизм, повседневная практика бытия легли в основу природы таланта.
Следующим фактором формирования феномена авторского стиля стала сама эпоха рубежа тысячелетий и веков, с её интеллектуальным рывком на фоне социальной нищеты. Она сделала доступными знания, но более трудным путь к ним.
Когда-то могущественные «худ. советы» при союзе художников в Бурятии, где жил Даши Намдаков, утратили былую мощь и уверенность в воспитании молодых авторов, которые в свою очередь перестали бояться окриков и осуждений всякого рода. Художник просто самостоятельно подготовил и провел свою первую персональную выставку в другом городе — в Иркутске, в залах областного художественного музея им. В.П.Сукачева. Ошеломляющий успех помог обрести душевное равновесие, поверить в себя. Оставалось лишь преподнести ожидающему сенсации зрителю свое искусство, которое Даши всегда ощущал в себе как дар предков. Исторические стили прошлого заговорили в его пластике родным языком о вечных истинах, создавая новые старые мифы о тотемических прародителях, возрождая интерес к философиям язычества, буддизма, утверждая этику отношения к детству и женщине: |
|
|
Надежда Комарова
