|
Предыдущие публикации автора:
«Грамматика слуха» (О поэзии Евгения Орлова). №4, 2007
Стихотворения. №2, 2008
«Дорога Владимира Таблера» №3, 2010 |
|
|
* * *
В этом времени всё перемолото
и до боли дорога ясна.
И в молчании скрытое золото
остаётся на все времена.
Нет расшатанных лестниц Иакова,
есть подтаявший мартовский лёд.
Оттого-то и дышишь инаково,
и, как рыба, жуёшь кислород.
Ах, поэзия, бренное кружево,
неразменный щербатый пятак:
В этом времени что-то нарушено,
оттого и поётся не так.
|
|
 |
|
|
|
|
Считалочка
Тихо в доме. Почему-то
часом кажется минута.
За окном фонарный свет
никого на свете нет:
нет ни мамы, нет ни папы —
это время тихой сапой
всех уело всухомятку
и со мной играет в прятки.
На стене пятно, как выход
в никуда. Минуты тихо
тянут жилы. Чёрный дом.
Инда, может, побредём
малой скоростью немного
до недрёманного ока?
Ночью шорохи слышнее,
ночью ангелы белее,
ночью злее шум воды,
ночью ближе до беды;
ночью зеркала не видно,
помирать всегда обидно.
Человечек жил — и нет.
Остаётся только бред
поминутный, колыбельный,
лунный, серый, корабельный...
По волнам летит кораблик,
в колыбели — мёртвый зяблик,
солнце, кроха, мамин сын...
Все исчезли. Я — один.
|
|
 |
|
|
|
|
* * *
Утро. Холодное небо. Как будто
дождь обещается. Солнце сквозь тучи
светит неправильно: блёкло и мутно.
Надо, наверно, картошку окучить...
Чай на столе остывает. На блюдце
крошки печенья, сосновая шишка...
День обещается бледный и куцый,
словно скинхеда дежурная стрижка.
Дым сигареты. Тягучие кольца.
Шишка на блюдце — привет Саломее.
Надо быть схожим по жизни со Штольцем,
только Обломов, пожалуй, милее.
Так: Рефлексия: Холодное утро
где-то в России. Отставлена чашка.
Солнце на соснах качается утло.
Облачно. Спички. Жестянка. Затяжка:
|
|
 |
|
|
|
|
Другая музыка
1
так и будем стремиться за словом ввысь,
горевать и плакать о том, что было
и никто не скажет: дружок, держись —
и не то что вслух, а даже на мыло:
обойдём всю землю, пропашем моря,
окунёмся в своё одиночество и до смерти
будем помнить запах прелого сентября
и расплывчатый штемпель на потёртом конверте,
и будем знать, что ничего, не будет,
(но это как карта ляжет и как скажет бабка).
так вот, о любви: сколько б ни было судеб,
и как бы ни было в жизни гадко,
всё — о ней, о любви, о том, как тебя
перемололо, выплеснуло на сушу
и это ты лежишь, песок теребя,
и представить некому даже душу.
выжат намертво, сух, что угль,
а она далека и уже навеки,
и никто не найдёт её, даже гугль.
так проходят реки и человеки,
так проходит жизнь, и уходит в песок,
и уже не понять: что тебя держало
в этом мире, где ты, как и все одинок,
где осенний конверт, будто смерти жало.
2
тело стареет. душа звенит.
птица поёт, пусть даже и в клетке.
в мире есть море и алфавит,
капли дождя на вишнёвой ветке.
всё перемешано в мире сем,
словно в солянке, и очень остро.
порою думаешь: не уйдёшь совсем,
а просто уедешь на неведомый остров,
будешь там жить в ладах с собой,
с миром, что станет прозрачным и чётким,
и будешь слушать ночной прибой,
днями смолить борт построенной лодки,
ходить на рыбалку, за облака
запускать мохнатого лёгкого змея,
и будет рядом её рука,
тело её, и ты, пламенея,
будешь её обнимать и так
будет легко и прозрачно всюду:
но вдруг споткнёшься о третий акт
жизни, которой уже не будет
что остаётся в остатке? слова,
буковки, резы, еловые лапки,
море, волна, и ещё синева
неба и дождик краткий.
Комментарии
|
|
 |