Колея
Годовщина

 

Ты же знала, что это и мрак, и морок,
Это как траектория русских горок,
Он женат, и ему хорошо за сорок,
Сын, и дочь, и какой-то модный отель,
Ну а ты — не холёная светская львица,
Не певица, а попросту продавщица,
И тебе этой осенью стукнет тридцать,
Да и внешне ты, в общем-то, не модель.

Это всё было черным по белому писано,
Распечатано, свёрстано, переиздано,
Руки прочь, он женат! — прописная истина!
Ну не веришь — так хоть у кого спроси,
А расстанетесь — кто за тебя заступится?
Ты не спутница, деточка, ты распутница,
Ну и чёрт его дёрнул с тобою спутаться...
А доказывать что-то не будет сил.

Ну а если не так — а белым по-чёрному,
По-другому, по-вечному, по-обречённому,
Просто жизнь — ведь она ж не машинка счётная,
А скорее безумный шекспировский «Сон...»
Помолчать бы, опомниться бы, разобраться бы
В этой вашей божественной регистрации,
Тонкий росчерк, и вот — по небесной рации
На двоих — не заказанный Мендельсон...

Боже, как он устал от этой трясины,
От надзора жены и от выходок сына,
Он не ноет, ведь он — настоящий мужчина,
Но тебе и не нужно его нытья.
А подруги торопят, мол, скоро тридцать,
И пора бы хоть как-то определиться...
Вот такая знакомая пьеса в лицах,
Вот такая заезженная колея...
 

Были на кладбище. Фразы — уже скудей,
паузы — глубже. Ветер суров и дик.
Белую крошку рассыпал февральский день
солью на красные раны моих гвоздик.

Вон забегаловка, выпьем и подымим...
Оледенелые, в тусклом тепле сидим.
Взяли поллитру, не пьянствовать — на помин.
Мы-то вдвоём, только Сашка теперь один.

Пойла безвкусно-тёплого нацедив,
выпьем за Сашку. Вспомним, как той зимой.
Да, годовщина — это наш рецидив,
это горячая точка нашей прямой...

Димка скривился: не водка, а так, бурда.
Глухо, увесисто глыбы-слова кладёт:
«Дома — почти такой же, как он тогда,
а позови «за родину» — не пойдёт».

...Ленкины розы иней припорошил:
Ленка приходит утром, без нас, одна,
может, ей где-то чудится — Сашка жив.
Знаешь, давай за Ленку, давай до дна,

Ленка не замужем, вся сожжена дотла.
Знаешь, порвал бы гадов, ну что творят...
Димка, ты помнишь, какая она была?!
пава-лебёдушка — так у нас говорят,

всё, отлетался лебедь, теперь лежит.
Острый комочек боли сожму в горсти.
... Пьяная девка просит: «алё, мужик,
слушай, не жмись и водочкой угости»,

стужа за окнами стонет, белым-бела,
мается, на виски мои надавив...
Что, за любовь, по третьей? У них была.
Та, лебединая, с выстрелом на двоих.

Комментарии