Се же словене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна бога их. А преже того клали требы: берегыням. "Слово об идолах", Софийский список

 

Русское народное искусство — это своего рода Троя, скрытая от нас слоями культурных эпох.

Прежде всего, это сплав обычаев, стилей, обрядов многих народов, населяющих нашу землю, где география всегда доминировала над религией и кровью.

В свой докняжеский период, будучи свободной, русская земля дала приют многим племенам и народам, бегущим от завоевателей, голода, конфликтов — с юга, запада и востока. И только к концу первого тысячелетия они попытались объединиться в некий суперэтнос, в пределах как единого надродового русского языка, так и единого надродового Бога, не забывая принесенных с собой богов, вер и обычаев своих племен. Вот почему, говоря об основных сюжетах русского народного искусства, приходится обращаться к опыту культур как нашего севера, так и запада, юга и востока, и видеть в народном искусстве некий супертекст общей книги народной памяти.

И начало этой книги — во временах до возникновения письменности. Уже тогда народ начал писать свои книги, пользуясь знаками орнамента, образами птиц, животных, людей, растений. В этих книгах он рассказывал о своей жизни, о своих верах, обычаях, своем представлении о мире, — словом, обо всем, что окружало человека, что он нес в себе, и что Георгий Гачев называет национальным космосом.

И много веков спустя после изобретения письма, да и до сегодняшних дней, народ продолжает эту работу, воспроизводя черты и резы и знаки народной памяти, возможно, даже забыв их смысл.

Мало кто теперь вспоминает, что глиняные и деревянные фигурки, изображения на ткани в далеком прошлом участвовали в магических обрядах, были зримым, реальным воплощением тотемов — мифических предков данного рода (племени), идолов, духов, богов, людей и животных, приносимых в жертву могущественным силам природы. Но сегодня мы можем сделать попытку понять, прочитать то, что было записано в народной книге. Материалы, на которых она писалась, были разными. Жанры тоже разные — игрушка, вышивка, домашняя утварь, жилище и одежда.

Народная игрушка — в своем первородном виде культовая и обрядовая скульптура, инструмент магии, — одновременно представляла собой и явление народного искусства, в котором эстетическое и сакральное начала были слиты воедино. Чтобы расшифровать страницы народной книги, как и при расшифровке любого неизвестного текста, нужен текст для сравнения, передающий то же содержание в других знаках.

Народные песни, сказки, заговоры, археологические и этнографические материалы и есть тот текст, который помогает нам прочитать книгу народной памяти.

Поразительно, что на протяжении тысячелетий народ рисовал, лепил, вышивал изображения только тех богов, животных, деревьев, которые несли в себе знаки созидательного, доброго, оберегающего начала, тех богов, которые помогали ему в выращивании урожая, в увеличении стада, в сохранении семьи, в благополучии потомства, защищали от болезней, беды, напасти.

Одна из главных дохристианских русских богинь так и называлась — Берегиня, то есть берегущая, оберегающая. Она часто изображалась в глиняной игрушке и вышивке, встречаются ее изображения и на прялке.

Все времена, прожитые народом, отразились на страницах "народной книги". Одни обряды сменяли другие, исчезали из быта, одни боги вытесняли других, исчезали из сознания, но не пропадали их изображения, пусть и сильно преображенные. Таким образом, мы сталкиваемся с "записью", растянутой во времени и вобравшей в себя множество символов, наслоившихся один на другой, но имеющих обязательное отношение к народной памяти.

На клеймах пряслиц записал народный мастер и обряды жертвоприношения, в которых участвовали наши предки. Жертвенными животными могли быть и кони, и птицы, и собаки. Записал мастер обряд встречи Весны, свадебный обряд, похоронный обряд, обряд первой борозды, многочисленные варианты ритуальных танцев. Одним словом, летопись народной жизни, написанная бесчисленными поколениями безымянных мастеров, зафиксировала многие этапы родового и надродового народного сознания.

На основании сохранившихся фрагментов текста книги народной памяти, многие годы летом обходя земли Мезени, Северной Двины, Каргополья, Костромы, Вологды, Ивановской области, откуда случайно родом, Сибири, семейского Забайкалья, собрав значительную и разнообразную коллекцию работ народных мастеров, часто сопровождаемых рассказами мастеров о своих работах, я попытался понять для себя смысл основных сюжетов народного искусства русской земли.

Ибо для меня народное искусство — живой храм забытого бога.

 

Имена, связанные с сюжетом Дерево: Баранец, Богиня-Береза, Богобой, Древо жизни, Древо познания, Мировое древо, Небесное древо, Род, Майское дерево.

Первым сюжетом русского народного искусства по времени его появления, безусловно, является — дерево. Оно и первый кормилец в эпоху собирания плодов, оно и жилище, оно и тепло в холодную зиму, без него нет очага, на котором готовят пищу.

Оно же далее и древо жизни, и древо познания, мировое древо. Мы говорим — корни памяти, корни истории, корни рода. Мы говорим — древо рода, родословное древо. Дерево участвует в нашем бытии, мировоззрении, являя собой некий законченный и совершенный образ мира.

Первый человек был накормлен деревом (героя фольклора кормит и спасает дерево в пути его), укрыт от жары и холода и ветра деревом, одет деревом. ("Сосна — кормит, липа — обувает"). Из листьев пальмы — ритуальные костюмы африканцев. Додолы — заклинающие дождь на Балканах — укрывают свое тело ветвями.

Да мало ли ритуальных костюмов, где листья служат материалом для них?

Первый человек был собирателем, охотником за плодами. Охота такая не требовала специального оружия, достаточно было рук, чтобы получить эти плоды, причем плоды появлялись без усилий и труда и участия в их выращивании человека. Первый человек обязан дереву жизнью и жизнь человека на протяжении всей его истории и до сегодняшнего дня связана с деревом. Дерево вошло в обиход, сознание, фольклор, и до сегодняшнего дня у некоторых народностей дерево является тотемом, мифическим предком племени.

По одной из версий греческой мифологии бог Аттис был зачат матерью от плода гранатового дерева.

Шумерский бог плодородия Таммуз в одном из мифов уподоблен иве.

Финикийское божество Адонис рожден мировым деревом.

Баранец и вовсе полурастение-полуживотное, по записи М.Забылина, местные жители говорили, что баранец живет в низовьях Волги и приносит приплод, похожий на ягненка, рогов нет, передняя часть, как у рака, а задняя, как совершенное мясо.

В дереве живут (дом), в дереве и деревьям молились (храм) — "Боги были болваны истуканные, изваянные, издолбленные, вырезом вырезанные".

На дереве хоронят. В дереве хоронят. Дерево, наконец, в своей ипостаси модели жизни, мира имеет горизонтальные и вертикальные структуры.

Народное искусство, профессиональное искусство, философия, религия, фольклор и археология, магические обряды и ритуалы оставили нам избыток материала для анализа, расшифровки и толкования этого первоначального кормильца человека.

Прежде чем перейти к географии и промыслам, где сюжет дерева зафиксирован в игрушке, прялке и вышивке, скажу лишь, что каждая из трех частей дерева (трехчастность по вертикали), — корни, ствол и крона, несут в себе определенные знаки. Корни — это знак подземного мира, стволу — соответствует наземный мир. А кроне — небо.

Наличие этой вертикали подтверждает и присловье — "На вершине-то бугра — ложбина, в яме этой ложбины-то — яблоня, корни яблони-дерева во всю ширину земли, ветви ее во все небо".

Одновременно этим трем частям дерева соответствуют представители живой природы. Корни могут быть обозначены изображениями, рисованными или скульптурными, лягушки, змеи, крота. Все это знаки подземного мира.

Стволу соответствуют изображения коней, оленей, людей, животных — знаки жертв, приносимых дереву или жизни на земле. Отсюда же и изображение божеств римской мифологии Гениев по бокам небесного древа, древа жизни.

Кроне соответствуют изображения птиц, человека-бога.

В мордовском обряде, посвященном богу Солнца, жрец загодя, тайно поднимался на дерево, и оттуда произносил молитву, заклинание. Для молящихся крона была — небом, следовательно жрец в это время находившийся на небе и был божеством.

Дерево было одним из первых явлений мономагии, единственно всемогущей высшей силы, которой подчинено все живое и главное — жизнь человека. На протяжении своей истории человек остается верен этой всемогущей, реальной и ирреальной силе. В изображении индийских печатей времен культуры Хараппы встречается божество, у которого из головы растут рога и одновременно дерево.

Конечно же, изображения дерева остались и до сегодняшнего дня одним из важных сюжетов глиняной и деревянной скульптуры, его использовали вятские мастера в прошлом веке и каргопольские сегодня, не говоря уже о часто встречающемся изображении дерева на народной вышивке (в окружении коней, оленей) и на прялке — в частности, нижнетоймской, пучежской, верхнетоймской. Многие сюжеты богородской игрушки включают в свою композицию дерево, как, например, в игрушке "Хозяйство" — фигура женщины на фоне дерева, в окружении двух мужских фигур. Олень из Абашева скорее несет на своей голове стилизованное дерево, чем рога.

В чистом виде, в виде глиняного дерева, мне этот сюжет пришлось встретить только один раз, правда, во множестве вариантов, с птицами, гнездами, — в деревне Хлуднево Калужской области у мастера Студницкой и Самошенковой. Это был один из их излюбленных сюжетов. Промысел села Хлуднево Калужской области находится, можно сказать, в центре России. Но особенности росписи, лепки ближе к таджикской и узбекской игрушке. На одной из игрушек — бабе — мы видим головной убор в виде дерева — что ближе к головному убору Парвати или Умы — супруги Шивы, чем игрушке среднерусской или северной. Можно только весьма условно предположить причину такой особенности. Либо очень древние корни сохранились здесь искони, либо в результате миграции племя, тысячи лет назад появившееся в этих местах, пришло откуда-то с юга, из областей, близких к Индии.

Следы культа дерева можно извлечь из обрядов и ритуалов финно-угров, праславян и русских племен, некоторые из которых не забыты и доныне. Выметая, например, мусор из дома или хлеща себя в банный день веником (выгоняющим из тела хворь), мы вряд ли помним, что продолжаем магический обряд, к которому прибегали наши предки.

Те же распаренные березовые веники участвовали в мордовском обряде в зимнем празднике Богини-Матери и Богини-Березы, справлявшемся примерно в дни нашего рождества. Не следует забывать, что кол — береза, отсюда "колядовать", этот обряд был скорее исходным в славянском празднике "Колядок".

Березовыми вениками хлестали себя и мордовские девушки и в праздник Богини-Матери и Богини-Березы и в период нашего "Семика", бросаясь в воду, приговаривая "Божество березы, посети нас".

Очистительная функция дерева не забыта и по сей день. Весной рубились пучки первых покрывшихся листьями побегов, и из изб выметался мусор и вся нечисть, накопленная за зиму. Вариант — магический ритуал вербного воскресения. Не случаен выбор дерева. Первые почки распускает именно верба. Глава дома запасался этими первыми ветками вербы и хлестал ими, иногда и больно, всех своих домашних — со словами: "Здоровье в избу, хвороба — в лес". Это мне доводилось слушать во время моих блужданий в шестидесятые годы по Северной Двине и по Каргополью.

Магия дерева реализована и в свадебных обрядах, отсюда в обрядовой песне — "Первый щелок-то — осиновый, второй щелок-то — рябиновый, третий щелок-то черемуховый ..." В ритуалах и обрядах, в которых изгонялись нечистые духи весной из данной местности, волхвы принимали участие "вертимым плясанием" именно около священных деревьев, изгоняя злых духов, духов мертвых, выходящих весной из земли, а также русалок и упырей. Надо сказать, что русалки были дуалистичны у славян. В одних — начало добра, помощи, в других — зла, вреда и жестокости. То же можно сказать и об упырях-мертвецах. В одних сказках мертвец, в благодарность за добро, оказанное ему при похоронах или в жизни, приносит удачу и помощь, в других — мертвец — носитель зла, разрушения, мести.

Действия волхвов, разумеется, были направлены против злых сил человека и природы и исполнены одновременно благодарности добрым началам, которые помогали людям. Позже, когда институт волхвов был выкошен, вырублен, уничтожен, разрушен и волхвы, чтобы выжить, разбрелись по дальним деревням, по дорогам в масках скоморохов, песней, былиной, сказом продолжая свое волхование (недаром они пели песни о себе: "Люди-то (скоморохи) не простые, люди-то святые...") — народ сам продолжал исполнять обряды, свидетелем и участником которых он был.

Как и прежде, вокруг деревьев, только теперь чаще вокруг берез, которые сменили почитаемые далекими предками дубы, собирались парни и девушки. (Отзвуки почитания дуба, как божества, наделенного силой оберега и могущества, оставались еще долго, например, в Полесье, где крестьяне во время первого грома терлись спиной о ствол дуба, обнимали его, грызли дубовое полено, а дерево, в которое ударила молния, звали "громовое", "громобойцем", "богобоем". Собираясь вокруг берез, парни и девушки, приносили пироги, яичницу, пели и водили хороводы, как, скажем, они делали во время обряда "колосяницы" (когда начинали колоситься хлеба), дабы перенести скорость и щедрость прибавления березовой листвы на свои поля. Конечно, в дожившем до нашего времени обряде есть и смех, и песни, и хоровод, и просто праздник, и это, по сути, не тот магический обряд, который выполнялся тысячу лет назад, но следы этого обряда вполне зримы. Да сколько этих следов! У финно-угорских племен в далекие времена священные деревья обносились "заборами" или "частоколом", и вокруг этих деревьев справлялись различные магические ритуалы.

Литовцы на рубеже XV века, когда христианские миссионеры захотели вырубить у них священную рощу, искренне уверяли, что солнечные лучи и дождь посылает им дерево. Дух дерева способствует плодовитости скота, помогает беременеть женщинам.

В последний четверг перед Троицей русские крестьяне шли в лес, пели там песни, срубали березу, обряжали ее в женское платье, украшали лентами и лоскутами, несли в дом или в деревню и затем топили в реке, имитируя древний похоронный обряд, вызывая дождь на поля. В Егорьев день 23 апреля в некоторых наших областях листьями и цветами убирали, обряжали парня, который, держа в одной руке факел, в другой — пирог, шел в сопровождении девушек, которые пели, в хлебное поле. Там пирог ставили на землю и вокруг кольцом накидывали хворост, поджигали его и водили хоровод. На троицу обряжали березу, кто в лоскутки, кто в женскую одежду и ставили в дом. Вокруг пели песни и водили малый хоровод, обычно это делали в горнице.

Возможно, что наш Семик, обряд с украшением березовыми ветками, лишь часть более древнего обряда, сохранив шегося в большем объеме в Мордве. Во время этого обряда девушки также украшали лентами и бусами березовые ветки и устраивали поход к реке, колодцу, к любой, но обязательно воде. На берегу реки лентами, бусами, полотенцами, снятыми со своих принесенных веток, украшали березу, росшую на берегу. Девушка, исполняющая роль жрицы, читала молитву Богине-Матери и Богине-Березе, и затем девушки бросали свои венки в воду, загадывая: "чей поплывет, та быстрее замуж выйдет". Я уже говорил о следующей части обряда: девушки, раздевшись, прыгали в воду, хлеща себя вениками. И затем снимали с березы все украшения и бросали их в костер, на котором готовили ритуальную еду.

Еще в конце сороковых годов на Троицу в Нерехтинском районе девушки отправлялись в березовую рощу, выбирали дерево, обряжали его, целовались через ветви, потом плели венки, пускали их по воде и гадали о своей судьбе. Дерево здесь было всемогущим божеством, которое помогало в угадывании будущего.

Эпизод свадебного обряда "Прощание с красотой" проходил тоже с участием дерева. Вершину сосенки или другого дерева украшали лентами и бусами и прощались с ней, эта украшенная ветка и символизировала "красоту" — девичество, юность, свободу. С ней-то и происходило прощание. Девушки пели: "Этому дереву не быть два раза зелену, а Катерине Ивановне не быть два раза девушкой".

Остатки тотемического отношения к дереву сохранились в культурах разных народов. В частности, в Восточной Африке для члена племени веника срубить дерево — означало матереубийство — "ибо дерево дает им жизнь и пропитание, как мать ребенку".

Свидетельств одушевления дерева — множество. Легенды и мифы многих народов рассказывают и о криках, которые испускают деревья, когда их рубят (вспомним наши сказки, ударил по дереву — послышался стон, кровь потекла). Доброго молодца или красну девицу превращают в дерево. Дерево дарит и плоды — молодильные яблоки, которые возвращают человеку молодость или дарят бессмертие.

Есть свидетельства обращения к дереву лесорубов с просьбой о прощении. А кое-где в Африке и до сегодняшнего дня можно встретить такое обращение; лесоруб после первого надруба, касаясь губами раны, пьет первые капли сока, братается с деревом, и лишь после этого рубит его.

Человек часто относится к дереву как к живому существу. На Моллукских островах и сегодня, если цветет гвоздичное дерево, около него, как около беременной женщины, нельзя ни шуметь, ни греметь, нельзя проносить лампу или огонь, только с обнаженной головой можно идти мимо дерева: не дай бог, от непочтения или испуга дерево станет бесплодным или родит раньше времени. Эти свидетельства отношения человека к дереву, как к существу-тотему, божеству, одушевленному существу, можно приводить бесконечно.

Могуществу дерева у наших предков не было предела, оно могло вызвать дождь, его обходили, взявшись за руки, и заклинали послать дождь.

Дереву приносились человеческие жертвы, в одном из древних обрядов человека могли пустить под корень. То есть под священным деревом рылась яма, обнажались корни, под них подводили ваги и приподнимали дерево над землей, затем в образовавшееся пространство опускали человека и вынимали ваги. Дерево возвращалось на место. Корни засыпали землей.

Волхвы также "вертимым плясанием" возле дерева добивались того, чтобы сияло солнце, размножались стада, колосились поля, разрешались от беремени женщины.

Дошло до того, что деревья стали изображать антропоморфными существами и в скульптуре, и в вышивке. На вышивках дерево и женская фигура заменяли друг друга или соединялись в одном сюжете. В древности, а кое-где и до недавнего времени деревьям приносились в жертву животные, оно принимало и человеческие жертвы, и отсюда взаимосвязь сюжетов природы и человека.

В Индии жители Пенджаба в горах Канагара ежегодно приносили древнему кедру девочку, пока кедр не срубили. Дерево было могущественно до такой степени, до какой мог быть могуществен бог. Не было начала силы, власти, которым наделялось любое божество и которое не несло бы в себе дерево. В районе же Канагара существует обычай, в усеченной форме повторяющийся в славянских и финно-угорских весенних обрядах.

На ярмарках в Канагаре, а его название Рали, (рали называют и маленькие раскрашенные статуэтки Шивы и Парвати), происходит — соединение жениха и невесты и празднование свадьбы, следовательно, одно из содержаний ярмарки — выбор невест и знакомство жениха и невесты.

Русская ярмарка вполне способствовала выполнению этой функции.

Так вот, в Канагарском районе праздник этот тоже проводится в весенние месяцы, в марте-апреле. Молодые девушки (а участвуют в обряде только они), ранним весенним утром с цветами и собранными заранее травами в маленьких корзинках направляются в определенное место, сваливают в кучу эти цветы и травы, встают вокруг и поют свои песни.

Проделывают это они в продолжении десяти дней, пока холм из цветов и трав не достигнет определенной высоты, затем срубаются две ветки деревьев с разветвлениями на конце и втыкаются этими разветвлениями в землю, а затем на эти ветки насаживают глиняные фигурки Шивы и Парвати. Далее все девушки делятся на две партии, партию Шивы и партию Парвати и начинается свадебная брачная церемония, в которой не пропускается ни один из элементов подлинного обряда, заканчивается весь этот обряд пиршеством, затем фигурки несут к реке и сбрасывают в воду.

Девушки хоронят их и оплакивают потерю. Участие в этом обряде дает девушке в перспективе хорошего мужа. Магическая роль дерева, рождающего богов обоих полов, сулящего брак, характерна, как я говорил, и для славянских и финно-угорских обрядов.

Очень схожее совмещение божества и дерева фиксирует и мордовская народная песня. (Мордовские племена — это финно-угры, не нужно забывать, что в европейской части России, в том числе и в московских землях, жили и финно-угорские племена).

Вот слова этой песни:

"В перебольшем поле, в большом поле, в большом поле, большой бугорок. На бугорке том дубок, у дубка-то три сучка, на одном-то сучке Нишке Паз, на другом-то Вере Паз, на третьем-то Миколка..."

Смотрите, как похоже на весенний обряд в Канагаре, когда на срубленные сучки надевались фигуры Шивы и Парвати.

А вот другой сюжет, характерный для мордовского обряда в празднике Богини-матери и Богини-березы. Во время обряда девушка, исполняющая роль жрицы, поднималась на вершину дерева и оттуда срывала и бросала вниз листья. Девушки ловили эти листья и плели себе венки. Вышивка фиксировала этот обряд, и мордовская и русская, совмещая изображение дерева с изображением женской или мужской фигуры. (В мордовском обряде, посвященном богу солнца, мужчина-жрец тоже поднимался на дерево). Причем древоморфные черты и антропоморфные весьма причудливо переплетались в этих вышивках.

В некоторых областях России в Духов день ветвями убирали девушку и носили ее по деревне. И этот обряд был зафиксирован вышивкой, и здесь так же трудно отличить, где начинается изображение дерева и где заканчивается изображение женской или мужской фигуры.

Весьма примечательно, что в той же вышивке встречаются и чистые сюжеты "русской троицы", т.е. между двумя конниками, конями или птицами в центре вышито или изображение дерева или же женская фигура, хотя совмещенное изображение дерева и человеческой фигуры случай более частый.

Вообще вышивка в самом большом количестве зафиксировала народные обряды. И, прежде всего, обряд жертвоприношений (дерево или же антропоморфная фигура в центре, а по бокам — жертвенные кони или птицы).

Во время обряда девушка-жрец поднималась на дерево, а другие девушки стояли внизу под деревом.

Но разговор об обрядах, зафиксированных в вариантах "русской троицы", долгий и сложный. Столь же долог и сложен разговор о сюжете дерева в русском народном искусстве, я же только попробую подвести итог всему сказанному.

До сегодняшнего дня нет сюжета, который бы в народных обычаях и обрядах не занимал бы столько места и не значил столько, сколько значит дерево. (Свидетельствуя о магической и божественной сути дерева когда-то на русском севере новосрубленная изба и даже ее крыша поливались жертвенной кровью.)

Но функция дерева не исчерпывается только участием в тех или иных обрядах.

Не нужно забывать, что с деревом так или иначе связана и скульптура, материал и сюжет (свидетельство — игрушка, бытующая на Севере, на Волге, в Подмосковье), и архитектура (от изб, украшенных орнаментом, резьбой, до вершины древней деревянной архитектуры — церкви в Кижах).

Говоря о космосе, который открыл человек в дереве, мы не можем не сказать, что кроме функции кормильца, функции божества, владеющего солнцем, управляющего дождем, ведающего вопросами плодородия, брака и деторождения, вопросами обновления, омоложения, вопросами бессмертия, дерево включало в этот космос и функцию жилища, которое куда больше защищало человека от холода и непогоды, чем пещеры, в которых обитал предок человека — тотем медведь.

Дерево первым приблизило к человеку небо. Сколько героев мифов и фольклора попадало туда по его ветвям, и, обходя владенья, могло встретить и оленя, и лосих, важенок. А жрецы и жрицы, поднимающиеся на дерево и оттуда произносящие либо молитвы богам (тогда дерево — посредник, лестница на небо), либо с дерева невидимо из ветвей обращающиеся к стоящим около дерева (и тогда ветви — это небо, а сам жрец — бог).

Трехчастные композиции на прялках, передающие деление мира на подземелье, землю и небо, часто соединялись именно деревом. Первым земным божеством, соединяющим пространства мира, было дерево. Таким образом, являясь тотемом, участвуя в явлениях мономагии и полимагии, дерево на Руси значило более и жило дольше, чем мелькнувшее волей Владимира на небосклоне политеизма в десятом веке собрание местных богов множества племен, обитавших в ту пору на русской земле.

И жаль, что дереву посвящено куда меньше работ, чем этому дружинному пантеону.

Таким образом, сюжет дерева, воплощенный в вышивке, прялке и современной русской народной глиняной и деревянной игрушке несет знак: