Почему женщина не может быть поэтом

Стихотворения. Б-2007-2
"Божьи бубенцы". Б-2007-3

Начнем с альфы — как отличить способного человека от гения? По моему скромному мнению, гениальность это постоянное напряжение духа. Умение видеть мир под уникальным углом, дар попадать в такт пульсу жизни и неутомимая потребность конструктивного созидания — неважно, в какой именно области человеческого труда.

Талантливый человек непонятен, его язык, схема ценностей и темп жизни идут перпендикулярно всему на свете. Яблоки падали людям на головы еще в райском саду, но только Ньютон смог сделать из плода познания физический анекдот. Мозг достойного сэра работал и сопоставлял факты, даже когда его обладатель прилег подремать под деревом.

Творческий поиск гения сродни страданиям педофила. Как бедняга Гумберт представлял ночь любви, подглядев пушок на подмышке девчонки в метро, так и мыслитель способен исчислить приход кометы, наблюдая отражение звезд в колодце своей тюрьмы.

Далее — гениальность не знает сословных, национальных и бытовых границ. Искра дара может зажечься и в теле беспомощного калеки и в груди лицейского эфиопа и в прекрасной душе абсолютно счастливого принца одного индийского царства. И наоборот — истинно гениальное произведение понятно всем жителям Земли. Пьесы Шекспира, рафаэлевские мадонны и волшебные скрипки Моцарта — лучшая иллюстрация тезису.

Наконец, реализация гениальности составляет смысл и цель жизни владельца. Безнадежный эгоцентризм помогает добиться цели. Все вокруг — друзья, любимые, беды и катастрофы — становятся темами, пищей дара. Гений — жертва на алтаре имени себя. И без малейших раздумий отправляет под нож хоть брата, хоть сына, хоть ухо, веки или что там потребует несытое божество.

В частной теме поэзии отступим еще раз, благо она представляет собой вид одержимости Словом, своеобразный уход в юродство. Это ритмическая структура планетарных заноз и ссадин, невозможность молчать даже ради спасения собственной шкуры, колокол, по которому лупит всякий, кому не лень. "Поэзия есть сознание своей правоты"¹, и любого, кто стал поэтом, неудержимо этой правотой рвёт.

Полагаю всем знакомо малоприятное зрелище — немытый, нетрезвый гомер, который плюется виршами там, где приспичило справить нужду высказаться. Брызжет слюной, хватает за грудки, заглядывает в глаза, тщась докричаться и причастить истины доступной только ему. Но из трёх искомых в лучшем случае получает врача.

Настоящий поэт пишет не ради славы, любви или Процесса Литературы — он просто неспособен заткнуться. Угодив в резонанс всепланетного звука "ай", получаешь нож в душу. Поэту больно, и, может быть, поэтому он прав.

Для стихотворца исключительно важен отклик, резонанс сопричастности, обратная связь с миром. И при этом поэт обычно читает и слышит только себя. Стремясь быть услышанным, он затыкает уши, как истый гурман, чтобы не сквасить вкус собственных тонких эмоций. И... его капризы прощают — иначе накроется механизм "человек-слово" и автор станет машинкой для подписывания бумаг.

По этому поводу позволю себе вернуться к теме "я остаюсь с носом, а мой приятель без носа". Итак, что же мешает женщине быть поэтом?

Умение рифмовать в свое время являлось столь же естественным для дворянина, как и грамотность — худо-бедно учились все. Умение чувствовать боль — свою и чужую — тоже не редкость. Полагаю, что все мы встречали дам-поэтесс, страдающих и скорбящих в меру собственного косноязычия. Сочетание обоих факторов очевидно у одарённых авторов женского пола. Так какого же хрена не хватает в этом супе?

Всем известно, что существует три статуса женщины — Дама, Жена и Мать. Для первой центром мироздания является собственное очарование. Вторая возводит на небесный престол супруга и кладет жизнь во славу мужа и дома. Третью больше всего на свете волнуют желудки и носики своих отпрысков. Как, когда и в каких сочетаниях женщина проходит сквозь эти фазы — разговор отдельный. Но во всех трех случаях смысл жизни осязаем, доступен и достижим.

Ни одна женщина не пожертвует своей красотой (домом, ребенком etc) ради абстракции. Самый дивный воздушный замок на свете не стоит крепкого шалаша. Идеал не подашь на стол под гвоздичным соусом. А слово есть слово — хоть в начале времён, хоть в Завете, хоть на заборе. Или ты под него пластаешься и раздвигаешь губы или всю жизнь многообещаешь прорывами тонких строчек.

Ситуация в принципе безысходна — мужчина растет ввысь и вширь, засевая собой пространство времени, женщина — вширь и вглубь выпускает корни, держит землю, держась за нее. Авраам подносит Богу единственное дитя и его жертва благословенна в веках. Мария, же просит Сына: "Пойдём, вот твой дом и отец и братья". И не в вечной морали дело — это суть их природы, как ветер дует, а время течёт. Костёр же складывают дрова, поджигатель и площадь, полная жадных глаз.

Чтобы суметь стать поэтом, женщине нужно сдать слову себя самое, вылезти вон из двугрудой шкуры и лететь дальше рабочей пчелой улья Логоса. Право слышать и говорить против дома и всех любимых — не возвышенных адресатов, а стозевной земной родни. Колебания сходятся в точке Елабуги. А факт жертвы вовсе не обещает победы — сколько гражданок в СССР продавало семью и душу, добиваясь поста завмага или председателя женсовета?! Говоря проще — чтобы стать настоящим поэтом, женщина должна отказаться от своей женской сущности, иначе все ее потуги кончатся исключительно родами.

Остается банальный выбор. Попробовать влезть на Парнас, вырабатывая годами чувство звука и слога, портить зубы о груды словесной руды, лихо выдрать себя из земли за косу — и всё это ради того, чтобы прыгнуть вниз, ломая хребет прежней жизни. Или парить на высоте потолка, сожалея о дальнем небе, но радуясь факту полета — не всякий способен оторвать тушу от заманчивой тверди. Или... оставить решение судьбе и не морочить себе голову.
 

А статья эта — просто повод поговорить о поэзии и том соре, откуда она растет.