Легкокрылую Нику не увидишь на великой типографской глади отечественных литера­турных журналов. Её дивный голос можно изредка услышать разве что с «Палубы» «Вечернего Гондольера» и ещё в некоторых заповедных местах. Мне посчастливилось «выловить» стихи Ники Батхен в воздушном потоке Гумилевского конкурса.

Есть поэты одного города. Один пишет о Москве, другой — о Казани, третий — воспевает Венецию. «А она кто такая, откуда?», — спросит иной читатель, впервые увидевший имя нашего поэта. Хотелось бы написать «москвичка, экс-петербур­женка», но рука не поднимается: ведь место обитания и прописки Ники Батхен лежит далеко за пределами «обкатанной Ойкумены», вне поля зрения «замыленного» глаза.

Хитроумные греки Ойкуменой называли обитаемую часть суши, рисовали её карты, специально для этого придумав параллели и меридианы. Но до греков были и другие путешественники — логографы. Они создали особый поэтический жанр — «географи­ческий»: описание чужих земель, основанное на мифах, собственных и чужих наблю­дениях и фантазиях. Ника Батхен — далёкий потомок этих древних поэтов. А как же иначе? — «Мы аргонавты, родная Медея, / Мы покорители строк…»

«А что, Ника живет в выдуманном мире?» — продолжит расспросы любопытный читатель. — И «да», и «нет». Образы обеих российских столиц, их профили и приметы легко угадываются в ее стихах.

Вот, например, Москва:

А вот Петербург:

И ещё:

Это о столицах. Но есть в России и другие города, очень похожие друг на друга знакомыми силуэтами:

Но… «в одной отдельно взятой стране» настоящему поэту «как всегда не находится места!». «И зачем такая Итака греку?» «Остается плюнуть и плыть, не глядя, / За края обкатанной Ойкумены».

Поэт собирается в дорогу, кладёт в дамскую сумочку складную кифару и укалеле, выбирая для странствия «страну, в которой не родиться».

Вперед! Для Ники Батхен «Города — как колода Таро, / Карты в руки»! Прощай, «сусальное золото с крыш» и «липкая грязь подвесных новостей»!

За краями «обкатанной Ойкумены», в мирах поэта живут похожие на нас люди. Обитают там и наши старые знакомые — Одиссей и Пенелопа, аргонавты, Гамлет и Офелия, Гамельнский крысолов, крестоносцы, а также совсем незнакомые персонажи — Вареньо Дун, вагант Нирваны; загадочные молодожёны Фрисосоя Херблюм и Кондратий Катетер; Нафталиновый бай Нафтала, сапожник-любитель.

«Фи!» — подытожит читатель, — «Романтические бредни!». Не торопитесь с выво­дами, господин-товарищ! Дело в том, что Ника Батхен — дама чрезвычайно начитанная, впитавшая в себя и русскую классику, и эксперименты Сапгира и Левина. Кроме того, она хорошо усвоила «отвязанную» философию петербургских «ушельцев», рок-бардов, таких, как БГ. Вся эта поэзия давно ею пережита, впитана в кровь, находки предшественников разложены по полочкам, так что герои Ники живут вполне естественной жизнью. Но Ника идет дальше предшественников.

Когда говорят «Ойкумена», представляют, что главным инструментом измерения границ мира служит глаз. Для Ники — не только! Она умело пользуется барабанной перепонкой и височной костью, улавливая еле слышимые звуки иных миров. Ей подчиняются реснитчатые клетки: Ника тонко распознает запахи. Не каждый спосо­бен почувствовать «крови коричневый злой запашок», «масел святой разно­цветный пушок», а пальцами — «кирпичный мёд». Для того, чтобы не сбиться с пути в этих далёких землях, необходимо иметь такой острый и чуткий музыкальный слух, каким природа одарила Нику. Не каждый готов уловить «звучание кротов и каратов». Звуки у Батхен, «стуча зубами, стучатся в стёкла, / падают вниз сосульками ля и до».

Прислушиваясь к звукам, Ника способна видеть силуэты слов, такие, как «кока-кольчики»». А кто ухитрился подметить, что привычное ещё со школы «Гуте нахт» похоже на «мёртвую бабочку»? Это еще что! Попробуйте в одно слово вложить партитуру и текст целого вальса, плюс все наши воспоминания о нём! Можете? — А вот, получите: «манчжурит шарманка».

Нанося береговые линии Ойкумены на свой портолан, Ника Батхен не пользуется румбом, секстантом и хронометром: она ориентируется на звуки, родственные связи-узлы между корнями слов, спрягает глаголы так, как требует выбранный ею курс, и… находит новые земли. Никакой глобус не нужен:

У неё удивительные способности навигации в поэзии: «Кто ещё умел до неба дотянуться левой пяткой», до «шлюзов небесных плотин»? В поэзии всё не так, как в нормальной жизни. Здесь свои представления о времени и пространстве, свои законы. Только поэт знает, что «жизнь идёт кошачьими шагами по крыше мира», что «у полночи бывает время Ч.», что время можно! «попробовать на вкус».

Не спорю, ремесло у поэта трудное:

Но всё же «Рубикон преодолим», и Ника вольна «запятой альфавитика / грести звуковую волну».

И мы готовы полюбить их — Балладу о: Даме Надежде, Доме на Перекрёстке, Вреде социологии, Небесном притяжении, Бренности бытия, Собачьих бегах, Транспортном кольце, и многие-многие другие.

Пожелаем же Нике Батхен удачи, поэту, творящему прекрасные стихи в «отдельно взятой области жилища», пишущему, «не ища адресата»! Удачи тебе, крылатая Ника!

Комментарии